Дневник. Поздние записи [СИ] - Страница 102

К оглавлению

102

— О том самом, Маечка… Тьфу, Маечка? Тебя как муж зовет? Неужели так же?

— Зайкой, но повторять этот трюк я бы не советовала, — улыбнулась она.

— Окей. Так о чем я? Ах да, о том, что никакой Елисеев не герой, а кобель.

— Я не хочу это обсуждать. Личные дела начальства — не моего ума дело, — подняла она ладошки.

— Да брось, ты не партизанка, а секретарша.

— И именно поэтому я должна быть самой партизанистой партизанкой, — закивала та в свою очередь.

— Неужели тебе не жалко Жанин? Ну совсем-совсем ни капельки? — не переставал подначивать ее Вадим.

— Что ее жалеть? Она же шикарная! Просто с Александром Сергеевичем они не пара. Они же даже не разговаривают.

— А что, у них чудесные отношения, укладываются в несколько фраз: одевайся, надо посетить банкет, раздевайся, займемся сексом, вкусно готовишь, пока, я на работу.

После этого девушки не сдержались и обе начали хохотать. Потому что, ну, примерно так оно и выглядело. Однако, быстро смолкли, потому что в кафе ураганом ворвался один из двух объектов разговора и плюхнулся рядом с Остроградовым, на свободный стул.

— Виктор спятил! Он собирается собрать под одной крышей всю их чокнутую семейку! И назначить меня им сиделкой!

— Всю-всю? — обрадовался Вадим. — Каринка приедет? То есть я могу обрадовать Лару?

— А хрен знает, молчи пока. Ей понадобилось полгода, чтобы сочинить ответ на письмо Виктора, неизвестно сколько времени она билет на самолет будет заказывать. Но счастливый папашка этого не понимает, он тут же просиял и начал идиотскую волокиту с делением банка. А ты, кажется, забыл, о ком мы разговариваем.

— Может письмо в спам попало…

— Угу. У одного из трех лучших программистов по версии Манфреда письма упорно попадали в спам несколько лет кряду. Это твоя самая гениальная мысль за последние несколько лет!

Остроградов ничуть не обиделся и хмыкнул:

— Ну же, Елисеев, не юли! Скажи это вслух! Давай: Карина возвращается.

— Это не факт, что она возвращается! Из Сиднея она возвращалась годами. Один раз даже билет купила, а все равно не уехала. Может это вообще что-то типа: я жива, отвяньте. А Виктор решил, что грядет манна небесная. Это письмо может значить что угодно: она здесь, она не здесь, она никогда не будет здесь.

— На какой ответ надеешься? — спросил Остроградов с издевкой.

— Не знаю. — Алекс закрыл лицо руками.

— Ого, это честно, — кивнул Вадим. — Я думал, ты будешь вопить, что она тебе не нужна, все сроки вышли или что-то в этом духе.

— Хочу ее увидеть, как минимум чтобы задать два вопроса: какого хрена ты уехала и какого хрена ты вернулась. — Остроградов хмыкнул. — Ладно, уехала. Не знаю почему, но допустим, что не имеет значения. Но она обещала не возвращаться. И возвращается. Почему?

— А это важно? — фыркнул Вадим.

— На все должна быть причина!

— Она соскучилась и решила, что не может без тебя жить. Ты это хочешь услышать? — фыркнул Вадим. — Она женщина, Елисеев, ей причина не нужна, — отмахнулся бывший коп.

— Нет, тут что-то существенное. Либо за ней гоняется маньяк, что максимально вероятно. Либо в Европе закончились не взломанные сервера, что почти невероятно. Либо она измучилась одиночеством, устала и откликнулась на зов последних людей, с которыми ее хоть что-то связывает. Это вообще невероятно, учитывая что у нее есть эта шлюха, которой она поклоняется. Придумала же… А может она, наконец, ее просто развенчала?

— Лизззззз?

— Лизззззз.

— Может, у нее просто закончились деньги, — пожал плечами Остроградов.

— Ты смеешься? Во-первых, когда она переводила деньги в банк Граданских, на ее счете было отнюдь не пусто, а, во-вторых, Монацелли своих Бабочек даром что бриллиантами не осыпает!

— Да ладно, она избалованная. Любит тряпки, современные девайсы, побрякушки и дорогие машины. А еще она любит бить дорогие машины. Нет, не любит, а просто обожает, ты посчитай сколько она их угробила! Она женщина! — взмолился Остроградов.

— Так наведи справки и выясни кто обглодал Карину настолько, что она поджав хвост побежала к папочке, которого откровенно презирает.

— Не думаю, что она презирает Виктора. Она перед отъездом взяла его фамилию, — напомнил Вадим.

— Презирает, Остроградов. Просто она хорошо считает: раз полька, значит европейка, а европейка — значит своя. Она теперь пани и в старом свете больше не чужачка. У нее были, — Алекс стал выбрасывать пальцы. — Выход в общество, знания, воспитание, деньги. Ей не хватало только громкой фамилии, а ее поднес на блюдечке с золотой каемочкой Виктор.

— Это не про Карину, — покачал головой Остроградов.

— Верно. Это про моего отца.

— И при чем здесь Сергей? — раздраженно спросил Вадим.

— При том, что эту догму вбил ей в голову он. Вот Карина и прицепила страховочный трос. А Виктор решил, что это раскрытые объятия. Теперь будет плохо и ей (ведь она у нас высокоморальная), и ему (потому что он ведется как идиот). Никакая она ему не дочь, ее воспитала Ирина, женщина, которая предпочла помереть, но не расколоться! И Карина ее достойная продолжательница. Она меня обставила как ребенка, когда ей было семнадцать. А потом снова, когда ей было двадцать четыре. Я пытаюсь понять ее, Остроградов, но это же… женская логика во всей красе.

— Ну и что тебе неясно? Ты же сам от нее отказался… Пил и спал со всеми подряд. Ты ее разочаровал. И она на наглядном примере продемонстрировала, что без тебя ее мир не рухнул, как все полагали, но вдруг оказалось, что без нее рухнул твой.

102