Дневник. Поздние записи [СИ] - Страница 40

Это было несправедливо и глупо. Зачем они пришли сюда? Позубоскалить? Я вздохнула и перевела взгляд на Алекса. Он словно почувствовал, вдруг резко поднял голову и взглянул на меня, но тут же отвернулся. Не узнал. Во мне обида смешалась с облегчением. В этот момент началось прощание. Люди один за другим подходили и целовали Дану в лоб. И я решила, что тоже хочу. А Алекс стоял так близко к гробу, будто она была его родственницей… или не родственницей, но кем-то важным. Плевать. Я пришла не ради него. Мне просто было жалко эту женщину, я чувствовала, что должна была выказать ей то уважение, которого лишила ее при жизни. И я стерла помаду, сняла очки и коснулась губами иконки на лбу Даны. Не удержавшись, я взглянула на Алекса. Теперь он тоже смотрел на меня. Узнал. Но я не стала дожидаться обличительных и обвинительных речей, развернулась и направилась к такси. Последнее, чего я добивалась — скандала на похоронах женщины, которая не без моего участия покончила с собой. Я стащила парик прямо в такси и тяжело откинулась на спинку сиденья.

Каждый день я приходила с работы, вышагивала из сапог, бросала сумку на журнальный столик и кидалась к телефону. И каждый день слышала что новых сообщений нет или есть, но не от того человека. И мобильный мой тоже будто умер. Той ночью мне никак не удавалось заснуть, я решила попить воды а, может, выкурить парочку сигарет и попробовать уснуть снова, но вышла в гостиную и увидела какой-то смутный мужской силуэт.

— Алекс, — прошептала я и щелкнула ночником. Но вместо долгожданного визитера я увидела лишь задравшуюся занавеску, которая заколыхалась будто в приступе смеха. И тогда я разозлилась, сорвала ее с окна, швырнула на пол и истоптала ногами. С ее близняшкой я поступила так же. Утром за третьей чашкой кофе я с мрачным мазохистским наслаждением созерцала творенье рук своих. Нет, хватит, больше Александра Елисеева для меня не существует!

Сердце противилось сему решению так, что становилось жутко, будто оно существовало отдельно от меня. Ускоряющийся пульс, когда на улице видишь высокого брюнета, туфли с острым носом из лакированной кожи, черные пальто/плащи и шелковые рубашки, голубые глаза, изгиб бровей, косая улыбка, особенный поворот головой, особенную позу… Я оказалась в аду из клонов, я даже избегала смотреть по сторонам на улице, затыкала уши плеером и угрюмо смотрела себе под ноги.

У моих коллег по работе была забавная привычка: слушать новости по радио и обсуждать их вслух. Поначалу постоянное бормотание над ухом здорово раздражало, но потом я привыкла, втянулась, а иногда и хихикала вместе с остальными. Но не в тот день. Когда в эфире прозвучало имя Алекса, я буквально застыла с карандашом в руках и напряглась. Не знаю уж откуда узнали остальные, но то, как они дружно повернулись ко мне, свидетельствовало о том, что тема не только популярная, но и обглоданная до косточек. Только мне было сейчас не до них.

— Алекс, скажите, пожалуйста, о причинах повышения ставок кредитования? Это связано с нововведениями в законодательстве?

— Бесполезно было бы отрицать, что ставка рефинансирования… — зажурчал его мягкий, такой знакомый и далекий голос. Казалось, меня ударили в живот. Одно дело ходить по улицам, видеть похожих на него людей и искать различия, повторяя, что он далеко, что его нет, но здесь… но в данный момент я знала, что он где-то в городе, что чувствует себя хорошо, что выступает на радио, даже смеется вместе с ведущим, но мне он не звонит. Не помнит. Не ходит по улицам, обращая внимание на проблески рыжих волос в толпе…

Я постаралась скрыть свое замешательство, про себя начала петь песню, но поскольку кроме скорпионс на ум ничего не шло, я дослушала в молчании интервью с Алексом и заставила себя продолжить делать пометки на бумаге. В тот день я впервые поняла, что мир без Алекса существовать не может, а раз я живу в том же мире, мне придется терпеть случайные встречи и эфиры и знать, что даже если я больше над ним не властна, в обратную сторону это не работает.

Как-то раз после работы я решила заскочить в тир Коршуна. Мы с ним замечательно посидели за чашечкой чая. И не знаю почему, наверное на эмоциях, но я вдруг захотела рассказать о Бенжамине Картере. Что-то было между ними общее, и я не о возрасте. Оказалось, я попала пальцем в небо.

— Ну и что? — спросил вдруг Коршун.

— В смысле?

— Он дал тебе множество дельных советов, Карина. Но ты им не следуешь.

— То есть?

— Посмотри на себя, — изогнул он бровь. — Сергей Елисеев придрался к тому, что ты девочка с улицы, а ты молча проглотила и все. Не борешься за предоставленный тебе шанс.

— Я не понимаю тебя, — покачала я головой.

— Можно не принадлежать к высшему обществу, но сделать так, чтобы об этом никто не узнал. И Бенжамин Картер в мягкой форме рассказал тебе о том, чего тебе недостает. А ты этого даже не поняла.

— Посмотри на меня, ну разве я светская дама? — я рассмеялась и стряхнула пепел с сигареты.

— Знаешь, компания завзятых бильярдистов, конечно, веселая, мне эти ребята тоже симпатичны. Но ты говоришь так, словно Алекс их продал и предал, а на самом деле он бы, думаю, предпочел их общество всем Лиурманам мира. Просто это не его потолок. Иногда приходится двигаться дальше. И тебе тоже.

Я сглотнула.

— Зачем? Кроме Алекса меня ничто с миром больших шишек не связывает!

— А также кроме меня и Бенжамина, который явно считал, что тебя ждет иное будущее. Если не хочешь, конечно, это другое дело, но у тебя море возможностей, которыми, на мой взгляд, воспользоваться стоило бы. Нужно просто попросить.